Триста двадцать холодных зим

Триста двадцать холодных зим, триста двадцать мучительных лет, он не пел, не смеялся, не жил. Только плакал, дождём моросил, бился штормом в борта кораблей, иногда, правда, сном забывался. В теле старого, битого жизнью бродяги, на ступенях старинной церквушки. И тогда ставилось светло, унималась волна на каналах, заливе, речушках. Поникали хоругви, знамёна, штандарты. И вздыхал честной люд: "Хорошо. Вот так бы и подольше. Без бурь и ветров. Без холодных и долгих дождей, неурочных снегов. Если б стал этот город светлей, не смог бы поспорить никто — он бы сказочным раем казался». Несчастливые — злые, короткий их сон, нет на отдых лишней минуты. Только месть успокоит разбитое сердце. И снова серел небосклон, хлестали дожди, ветер рвал всё что мог. С прохожих береты и шарфы, афиши со стен, облицовку домов, золотых куполов. В его вое ты только прислушайся, чудится только одно: «Прочь, прочь, иноверцы!» И пустели бульвары, даже коты, безупречные, наглые храбрецы жались в тёмных, глубоких подвалах. А в старой церквушке, где пахнет смолой и лавандой. Под сводом, на балке. Белый голубь голубку, окинув крылом, ворковал: «Не пугайся, чуть-чуть потерпи, он скоро уснёт перед входом. И тогда снова станет светло. Я слыхал от других, что скоро развеется морок. Что тот, кто уже триста лет, так штормами безжалостно хлещет наш город, получит своё. Говорят, что все эти века, он мстил людям за свой алтарь, что когда-то разрушил Царь-плотник. Говорят, что когда-то, он был весел и светел нравом. И станет таким, когда снова получит своё, место силы, капище. Говорят, один парень, нашёл чертежи. Говорят, он готовит жилище для старых богов, говорят, этот парень толков. Говорят он из скандинавов. И тогда станет солнечной гавань. Ветра станут ласковы и безопасны. Не дрожи моя милая, верю, что скоро. Этот парень избавит залив и город от его затяжного ненастья.» #ЖопаИкс